Ни с кем не здороваясь, прохожу к своему месту, прямиком к панорамному окну. Осеннее чистое небо дразнит ощущением, что вон за теми домами откроется полоска средиземного моря. Я вижу тихий сквер и пестрые шапки деревьев - и хочется просто выйти туда, чтобы провести целый день в пьянящем запахе солнечного сентября.
А потом работа накрывает меня - и на этом мой день заканчивается.
Надежда на завтрашний день трещит по швам. Планы, гаснущие тусклой лампой под священным абажуром булгаковской прозы, и мои друзья, с которыми мне больше тоже не хочется говорить. Усталость бьет меня наотмашь.
Я купила будильник, чтобы не включать телефон.
Возможно, у меня есть проблема в общении с людьми, я не уверена. Необходимость говорить с кем-либо о моих делах и формулировать фразы утомляет меня так сильно, что я предпочитаю молчать даже в присутствии близких людей. Нет, я убеждена, что они бы выслушали что угодно, но честно говоря, мне совершенно нечего сообщать. Молчание определяет меня.

Только сегодня я отчего-то встрепенулась, услышав знакомые фамилии культурных деятелей. Двадцать раз одернув себя, все же выдала длинный косноязычный монолог на тему истории литературы и современных тенденций. После чего ненавидела себя еще битый час и сбивала подскочившую температуру. Мать, ну ты что, то ли нервы шалят, то ли спускайся уже на землю и сосредоточься на обуви, пиджаках, духах, фитнесе... Работаешь в digital-офисе, будь любезна соответствовать.

Клянусь, никогда не видела таких людей, как на новой работе: я уверена, при отборе их всех замеряли сантиметром. Талия толще нормы - пошла вон, продавай мобильники или там ксерокопируй бумажки. Как я попала туда? Я не знаю, честно говоря, но выгляжу я там странно: как будто в аквариум с грациозными мраморными гурами поселили аксолотля. Он надулся и забавно шевелит наружными жабрами.