Я живу самообманом. Мы с ним живем самообманом. Где-то в предыдущих эпохах, в старых кварталах Эдо, где я то ли красильщик, то ли лампадных дел мастер, для меня приготовлена постель, и я не лягу в нее до молитвы и до наблюдения за сумерками. Там созерцание — моя нетревожная, логичная часть, не облеченная в слова, не обретшая смысл, без дат, введений и теорем. Моя полая жизнь, без жажды творчества, без тоски по несбывшемуся, мое самоотречение.
Здесь же, в этих кабинетах, квартирах, кинотеатрах, за одними и теми же столами кофеен, ресторанов, библиотек — мой удел в притворстве или одиночестве. И я, пожалуй, на этот раз выберу первое.
И городу опять сдаюсь я в плен, -
Его стихам, сонатам и полотнам (с.)