"... ибо имеется некое "я", любящее знание, испытывающее по отношению к нему что-то вроде влечения"
Ролан Барт


Составляя письмо для моего внезапного знакомого из Японии, я пишу о себе и одновременно понимаю, что составляю образ человека, не передавая нисколько саму его жизнь. Иными словами, я создаю персонаж, не имея для этого даже интенции. Дело вовсе не в языке, а в том, как комплексно наше восприятие себя, и как тяжело разделить его на фрагменты, чтобы придать их словесному описанию. Я не прошу его присылать фотографию, потому что в моей голове этот человек (родившийся в Оказаки, живущий в Токио, реальный человек) не имеет определенного лица в той же мере, как определенного характера. Он мифичен в каком-то смысле. Я задаю вопросы и он отвечает - его ответы я претворяю в голове в кадры: вот мужчина гуляет в парке, вот он любуется цветением сакуры, делает фотографии, вот он работает дома за компьютером, вот он едет в поезде домой на празднование Нового года. Ни одна из этих образных фантазий не имеет ничего общего с действительностью. Я не знаю, как выглядит парк, квартира, поезд, я не знаю, как выглядит небо, которое он видит. Я пытаюсь узнать мысли, чтобы приблизиться к его существу хоть на полшага... но когда вижу 2-3 размышления в худощавом теле письма, понимаю, что и они прошли тщательный отбор, прежде чем были поданы к моему столу. Мой случайный друг тоже составляет о себе образ, лепит персонажа, рисует маску.

Что ж, моя жизнь только сейчас показывает мне все последствия катастрофы: больная и жалкая, припудренная хорошей работой и прошлым, о котором могу говорить увлеченно. Я пишу Сейе в Токио: я много читаю и люблю искусство. И это действительно обо мне, но обо мне-вчера.
Я-сегодня зажимаю пальцами уши, когда звуки становятся слишком громкими. Если по правде, Сейя, тишина, которой я алчу, никогда не наступает сполна. Шум преследует меня. Авто, поезда, трамваи, шум эскалатора, дети, играющие неподалеку, люди, говорящие в метро, музыка, звук мессенджера, телевизор за стенкой...
... а когда все это внезапно стихает (есть такие минуты), во мне начинают говорить голоса, изнутри моего воображения - и их бесконечный отвратительный говор, щемящий мою душу, длится и длится.

Вот это, пожалуй, описало бы более правдиво мою реальность. Когда Сейя не пишет мне, когда оставляет меня без информации о себе, без знания о нем, я болезненно теряю связь с Токио и чувствую одиночество.
Как если бы меня отвергла моя собственная эротическая фантазия.